Наследие Эмиля Бастьен-Лепажа.




Перевод этой статьи на русский язык был обеспечен фондом "Возрождение памяти Марии Башкирцевой". Переводчики - Ирина Робайна и Мария Вальдес Одриосола. 
(Este artículo fue traducido del original en español por la Fundación rusa "Renacimiento de la Memoria de Marie Bashkirtseff", Moscú, Rusia - Traductoras: Irina Robajna y María Valdes Odriosola.)

Эмиль Бастьен-Лепаж и его самая известная работа Мавзолей Марии Башкирцевой. Фотография без даты.


    Один из ярких представителей натуралистического направления в живописи, брат,          почитатель  и ученик архитектора и художника Эмиля Бастьен-Лепажа Жюль Бастьен-Лепаж был активным участником творческой жизни той эпохи. Мария Башкирцева познакомилась с ним в конце 1881 года, а со временем он стал постоянным гостем в доме Башкирцевых.

    На празднование русского Нового года семья Башкирцевых устроила грандиозный приём:

«Ну а что касается художников, брат Бастьен, в четверг мы посетим саму Картрайт и Джорджа Бертрана…» (Пятница, 13 января 1882).
    Одним из главных организаторов культурной жизни, была американка, некая мадам Картрайт, занимавшаяся искусством. Сердце Софи Шеппи, которая часто посещала творческие вечера с Луизой Бреслау, и, вероятно на одном из них и познакомилась со своим «Ромео», было разбито после разрыва с архитектором.
    Башкирцева часто посещала Бастьен-Лепаж.

Эмиль Бастьен-Лепаж. Деревня во время сбора урожая 1903.

«Часов в пять после полудня, мы пошли посмотреть лондонские эскизы Бастьена. Со мной были Брисбена и Лонстада. Мы прекрасно провели время: вне дома, весело общаясь, делая эскизы – всё было так достойно, так хорошо… Эмиль архитектор, в прочем по его внешнему виду не догадаешься. Нехорош собой, старообразен, хотя гораздо моложе своего брата. Он подарил нам свои великолепные акварели, что свидетельствует о его одаренности».
(Четверг, 22 июня 1882).
«Архитектор полагает, что Бреслау очень несчастна. Создается впечатление, что у нее куча проблем и она никому не симпатична. К этому же году её работа вряд ли попадет на выставку. А я-то надеялась, что все будет наоборот…(…) Если даже ее неуспех никак не возвеличит меня. Чему же мне радоваться? Несправедливости? У нее большой талант. Архитектор заметил, что мой талант сродни его таланту. Я была крайне смущена, и даже возмущена. (Среда, 18 апреля 1883).

Эмиль Бастьен-Лепаж, Интерьер фамильного дома в Данвилье, маслом на холсте, 1883.

    Эмиль был на пять лет младше своего знаменитого брата, оба выросли в скромной фермерской семье, в Данвилье, в многострадальной провинции Лотарингия, после поражения Франции, ставшей частью немецкой территории. Кстати, Братья Бастьен-Лепаж принимали участие в военном конфликте.
Жюль Бастьен-Лепаж родился в ноябре 1848 году. На момент встречи с Марией ему было 35 лет. Он уже был вполне профессиональным художником. К 1870-му мог уехать в Англию, как и великолепный Тонни (Роберт Флёр). Однако он записался в добровольцы, следом за младшим братом. (Четверг, 31 января 1884).

Жюль Бастьен-Лепаж, Список, карандашом на бумаге, 1870. Музей Бастьен-Лепажа в Монтмеди.

«Мы привели его с собой, и он начал рассказывать, как убил одного прусского солдата и как после этого ему полчаса пришлось лежать лицом вниз под залпы орудий».
(Пятница, 5 сентября 1884).
 Молодой Эмиль Бастьен-Лепаж. Портрет маслом на холсте. Работа Жюль, без даты.



    Возможно, его Париж был, не столь трудоёмок, как у его старшего брата, который прежде чем прославиться в живописи, вынужден был работать почтальоном. К моменту дружбы с Марией Эмиль Бастьен-Лепаж уже был признанным профессионалом.
«Архитектор пришел около шести, принес проект особняка, для того, чтобы я сделала для него какую-нибудь декоративную скульптуру. Согласилась, это же было так важно». (Вторник, 24 июля 1883).
    К сожалению, Эмиль навсегда останется в тени своего старшего брата.

«Утром мы пошли посмотреть полотна, которые Бастьен только что привез из деревни. К нашему приходу он дорабатывал фон картин и некоторые детали. Мы встретились как друзья, он такой обходительный, славный молодой человек. Хотя возможно это все внешне, но, безусловно, у него есть талант. Как бы там ни было он очарователен. Но бедный архитектор абсолютно блекнет в лучах славы его брата». (Четверг, 14 декабря 1882).

Эмиль Бастьен-Лепаж. Молодой ремесленник, 1901.

   
    Эмиль войдет в круг друзей Марии Башкирцевой, вместе с Божидаром Карагеоргиевичем, будущим пианистом и композитором Жаком Дюсоца, Элизой Бристбейн, Мари де Вильвьем – с кем мы познакомились в другой статье – и, конечно же, кузина Марии Дина (фотография).      Для Марии, которая изумляла парадоксальностью своего суждения, Эмиль навсегда останется ненастоящим.

«…с людьми, как Эмиль Бастье, или Жюлиан, я высказываю свои мысли и интересные идеи, которые влияют на меня саму, из-за их справедливости». (Понедельник, 22 января 1882).

«Пришел Бастьен-Лепаж, и мы болтали об искусстве больше двух часов. Он такой хороший молодой человек, не льстец, умён и так, как он брат Бастьена, один верит, слушая советы, но кажется другим. Мы смеемся с песенкой знаменитого брата, шутим над этим. Мадам Картрайт говорит: «Бастьен-Лепаж находит в вас воплощение всего, о чем мечтает поэт». Мужчина – с хорошим вкусом?». (Суббота, 1 июля 1882).

    Мария воспользуется архитектурными знаниями Эмиля и попытается понять законы перспективы, которые она уже пыталась изучать в классах Мари Дельсарт.


Эмиль Бастьен-Лепаж, поселок в Лороне, 1890.

«Архитектор Бастьен, который вчера хвастался, что научит меня перспективе, пришел дать мне урок. Божидар помогал.»  (Среда, 13 декабря 1882).
«Мы сблизились в первый же час с этим любезным архитектором. Мы остались одни. Он спросил меня, когда следующий урок перспективы, а я всего лишь смогла ответить, что очень надеюсь, что его брат скоро придет к нам. Мне нравятся оба Бастьена, и я получаю удовольствие от того, что заставляю злиться архитектора, критикуя последние акварели Жюля». (Четверг, 22 февраля, 1883).
«Урок перспективы с Кантробертом и Элизой. Так архитектор научил нас за три-четыре урока всему необходимому для рисования». (Понедельник, 12 марта 1883).

 

    Эмиль будет постоянно поддерживал художественные устремления Марии и даже возьмется преподать ей урок мастерства.

«Этот замечательный человек уверяет, что чувствовал бы себя обиженным, если бы я ничего не сделала. Он ценит мой талант, в этом есть какое-то проявление самолюбия с его стороны. Он верит в меня. Это то, что всегда приносит удовольствие. В конце концов, он думает, что теперь я смогу сделать что-то значимое и добиться успеха. И он считает, что моя небольшая картина, нарисованная два года назад в Монте Доре, хороша. Он говорит, что если я пошлю ее такой, ее примут, и она даже  может понравиться зрителю, но будь он на моем месте, он передал бы ее, с тем умением, которое я приобрела сейчас. Из этой картины можно было бы сделать что-то крайне интересное. Кажется, он прав, это чувственно, искренне, не банально, поэтично! Жуть, но эта небольшая картина обладает такими качествами». (Понедельник, 5 марта 1883).
Мария БашкирцеваБутик в Монт Дор, маслом на холсте, вероятно потерянный во времена Второй Мировой войны, от которого осталась лишь эта черно-белая фотография, Мария думала переделать его, назвав «Мальчик хорист».

«С двадцатого июня по двадцатое августа, нет, по первое сентября я буду работать с сорванцами. Первого сентября я начну с мальчика хориста. Для этого мне потребуется шесть месяцев. Это будет первая большая картина. Эмиль поговорил с Жюлем, и то т сказал, что сам был бы счастлив, если бы нашел что-то похожее. Эта картина должна обеспечить мне невероятный успех, если я уложусь в срок, что бы закончить ее. Этот Архитектор так заинтересован в моей картине, и я даже не знаю, что и подумать.»
(Четверг, 3 мая, 1883).
Мария Башкирцева, Митинг, изображение сорванцов, масло на холсте, музей Орсе, Париж.



«Эмиль Бастьен поужинал у нас и объявил мне, что в четверг утром посетит меня с Шарлез Гайом, достаточно известным коллекционером. Этот коллекционер купил работы Делакруа, Коро, Бастьена, и его специфика в том, что он выявляет будущих великих художников.»
(Пятница, 9 мая, 1884).
«Эмиль Бастьен пришел с месье Гайем в 10 утра. Это было так необычно! И казалось невозможным. Я художник – у меня есть талант. И он серьезен. Сам знаменитый месье Гайем посетил меня и интересовался, чем я занимаюсь, возможно ли это? Эмиль Бастьен был счастлив, в тот день он сказал мне: «Как за себя». (Четверг, 15 мая, 1884).

 

    Марии не раз казалось, что в отношении архитектора к ней было нечто большее, чем просто расположение.

«Он молод, свеж, очарователен. Говорят, он влюблен в меня. Разве это глупо, что у этого молодого человека, такой хороший вкус!? Он освежает мне душу. Как открытое окно в мои 14 лет. Хорошая живопись, надежда на создание новой картины – все это возвращает мне радость». (Среда, 19 июля, 1884).
«Боже мой, в конце концов может быть я ошибаюсь…каждый выглядит глупо и смешно когда ошибается… И того хуже, выглядит как идиот. В общем, хорошо, что я поняла, что какое-то время архитектор был влюблен в меня. Ну, и пусть это глупо, бесполезно, жестоко. Было бы лучше, если бы это был его брат» (Пятница, 29 февраля 1884).
«Сегодня утром я представила, что архитектор относится ко мне серьезно. Да, порой у меня такое глубокое убеждение. Я могу ошибаться. Но что если это правда, какая это неразумная и неудачная вещь…Нет, таким образом нельзя ошибаться, я не ошибаюсь. Это огорчает меня и в тоже время радует, понимаете? С ним я иду нога в ногу, я шучу, провоцирую, превращаюсь в маленькую девочку. Но я уверена, что в течение десяти минут можно держать позу перед мужчиной, который тебе нравится, с которым хочется говорить… Но это, наверное, глупости. Ах, это было бы абсурдно!». (Пятница, 15 августа 1884).
Эмиль Бастьен-Лепаж. Мужчина опустошающий тачку, 1891


    Прежде чем заглянуть в жизнь Эмиля Бастьен-Лепажа, мы подумали, что он был одиночкой, который никогда не стал бы заявлять о своей любви к нашей героине. Позже мы узнали историю с Софи Шеппи. Была ли Мария камнем на пути между архитектором и швейцаркой? Кто знает. Мария была уже очень больна, а он был честен с ней и явно дал понять, что прибывает в крайней степени уныния.

«Следовало бы сожалеть, что этот деревенский житель Эмиль не был мертв. Знаете, что мне пришло, когда он уехал в Алжир? Он оставил завещание, похожее на памятник Гамбетта. Он это сделал потому, что я говорила о своих похоронах и, что он будет управлять исполнением моей последней воли. Ну вот, он завещал мне портрет Жюля. Он был таким волнующим и изящным, что, я не знаю, как это описать. Похоже, в тот момент он думал обо мне (Суббота, 8 сентября, 1884).
Эмиль Бастьен-Лепаж с работой, написанной в честь брата Жюля маслом на холсте, 1879.

    Депрессия Эмиля Бастьен-Лапажа началась вместе с международным конкурсом, который в 1884 году организовало правительство Республики, для создания монументального памятника пятидесятилетнего Леона Гамбетта.

«Я написала хорошее письмо этому бедному архитектору, который даже если бы хотел, не мог бы стать одним из шести финалистов этого конкурса. Это было трудно, сделать памятник Гамбетта, быть награжденным, для него означало прославиться, выйти из тени брата. Но эта возможность была потеряна навсегда. Бедняга, его проект был совершенно близким, ничто по сравнению с Гамбетта». (Понедельник, 19 июня 1884).
Фотография эпохи памятника Леона Гамбетта, возведенного в 1888 годы скульптором Жан-Полем Аубэ и архитектором Луи-Шарль Бьюли. На сегодняшний день существует только фигура Гамбетта с поднятой рукой, так как в 1941 году вся бронза была использована правительством Виши для военной промышленности. (Источник фотографии: Wikimedia Commons).

    Чуть больше чем через год умер Леон Гамбетта, самый выдающийся из политиков той эпохи. Братья Бастьен-Лепажи были ответственными за похороны. По мнению Марии, шансов стать создателем надгробия у архитектора было мало.

«В десять часов, когда объявили вынос тела, мы уже сидели у окон. Роскошный экипаж, военные на лошадях, траурный марш, три огромные повозки перегруженные коронами, вызвало во мне удивление, которое я назову разочарованием. Жесткое, но справедливое слово для Бастьен-Лепажей, которые это проектировали. Через слезы, которые производило грандиозное шоу, я увидела двух братьев, которые прогуливались недалеко от своего детища. Архитектор уже не нуждался в том, чтобы быть знаменитым, когда был удостоен привилегии поддерживать мантию, покрывающую саркофаг». (Суббота, 6 января 1883). 

    Мария Башкирцева была с Жюлем в доме Гамбетты, в те дни, когда он изобразил на картине смерть героя, и была поражена, как жил один из выдающихся республиканских политиков.

«Младший Бастьен привез нас на Виль-д` Авре, к дому Гамбетта, где работает его брат. Не увидев воочию, я бы никогда не смогла представить себе такой жалкий интерьер, потому что слово «скромно» не может до конца выразить, то, что есть на самом деле». (Вторник, 16 января 1883).

Богатство Леона Гамбетта на воздушном шаре во время осады Парижа пруссами в 1870 году.

    Действительно, Мария не слишком великодушно оценивала способности архитектора.

«…есть искренние, честные и простые люди, брат великого человека, например. Он никогда не солгал бы. Прежде всего, он ценил меня, несмотря на свой ограниченный интеллект, так сказать». (Понедельник, 5 марта 1883).
«Как и ожидалось, между моим писателем и мной все разрушилось. (…) У него есть талант, но он идиот. Идиотизм жанра Эмиля Бастьена, который очень чуткий художник, дающий хорошие советы, хотя…  Где я найду другого?» (Пятница, 18 апреля 1884).

    Но Мария всегда надеялась на великого Жюля.

«Знаете ли вы, что я постоянно беспокоюсь за Бастьен-Лепажа. Я привыкла произносить это имя, но я не делаю это при людях, как будто виновата в чем-то. И когда я говорю о нем, с первых дней нашего знакомства, он кажется мне настоящим, я вижу его талант, но это может быть неверно истолковано. Господи, как жаль, что его брат… не может стать ему ровней». (Суббота, 24 февраля 1884).
«Мне нужно было пойти в Оперу, но для чего? Как бы сначала я подумала пойти, выглядеть очень красивой, что бы это потом рассказали Жюлю». (Среда, 2 мая 1882).
Но сегодня я все равно счастлива, думаю, Жюль Бастьен-Лепаж любит меня. А что Мопассан думает обо мне, что?..» (Суббота, 14 июня 1884).
Эмиль Бастьен-Лепаж. Работа в салоне 1903.


    И во тьме идеализировать идеал, возможно только в мыслях, Мария развивается вместе с Эмилем, но она только свидетель, а не участник происходящего.

«Эмиль Бастьен сказал мне, что его брат болен, поэтому в этом году мало чего создал. Как и я!» (Вторник, 8 ноября 1884).

«Поскольку я должна скоро умереть, хотелось бы… Все говорят, о том, что у Жюля рак желудка. Тогда он тоже скоро уйдёт? Возможно, они ошибаются». (Понедельник, 12 мая 1884).

«Эмиль Бастьен написал мне из Алжира. Письмо заканчивалось рисунком из трех наших голов, каждая с медалью на шее, Жюль с медалью почета, я с медалью первой степени и архитектор – с медалью второй». (Пятница, 20 июня 1884).




«Но я пошла в мастерскую, посмотреть пейзажи Жюля, его мама была вся в слезах. Сказав: «Если я не могу выздороветь, то хотя бы не хочу так страдать», он заплакал. Он плакал!» (Четверг, 24 июля 1884).

«Какое счастье быть подругами Жюля! Может это правда? Он сказал мне, что не видел его почти 15 дней! Он пользуется моей подушкой. Да, мы люди, которые хотят жить хорошо. Эмиль, который является его верным эхом, сказал это мне». (Пятница, 8 октября 1884).

«Я настолько слаба, что еле смогла одеть платье без корсета, чтоб пойти домой к Бастьену. Мать нас упрекала. Три дня! Три дня не приходили! Это ужасно! И как только мы вошли в комнату, Эмиль воскликнул: «Как? Значит на этом всё закончилось? Больше нет дружбы? Хорошо, и вы покинете меня – сказал он тогда. Ах, как это неправильно!» (Вторник, 9 августа 1884).

«Как прекрасна естественность Эмиля. Иногда он говорил, что он ограниченный человек. Мне от этого не по себе. Он очень умный, но такой открытый и такой лояльный, такой ласковый и такой хороший, иногда кажется глупым. И как он дорожит своим братом!» (Среда, 20 августа 1884).


Эмиль Бастьен-Лепаж. Портрет женщины, без даты.

    Эмиль и Жюль были в последней записи «Дневника» Марии Башкирцевой, за 11 дней до ее смерти, когда она уже не могла стоять на ногах. И именно тогда Жюль посетил ее, опираясь на брата;

«Несмотря на хорошую погоду, Бастьен приезжает сюда, вместо того, чтобы отправиться в Буа. Он уже почти не может ходить. Его брат, держит его под руки, почти поднимая. И однажды, в кресле бедный мальчик навсегда уйдет. Наши страдания. А сколько здоровых бугаев. Эмиль замечательный брат! Он поднимает и спускает Жюля на своих плечах с третьего этажа. Но у меня похожая тяга к Дине. На протяжении трех дней, моя кровать находится в гостиной, но так как она очень большая, разделена ширмами, пуф, рояль, никто не замечает. Мне слишком трудно подниматься по лестнице». (Понедельник, 20 октября 1884).



    Туберкулез забрал Марию 31 октября 1884 года. Можно было представить себе, что это значило для изнеможенного больного Жюля, которого рак желудка убьет спустя сорок дней.
Опустошенные мысли Эмиля.
    Архитектор должен приложить усилия для работы над проектом мавзолея своего знаменитого брата. Он будет воздвигнут в Данвилье, мы полагаем, что это была последняя воля Жюля, который какое-то время писал картины только крестьян Мааса, место, откуда он и его семья. Там же будет расположена бронзовая статуя, сделанная Роденом.


Огюст Роден, Жюль Бастьен-Лепаж, скульптура из бронзы и семейный мавзолей, спроектированный Эмилем Бастьен-Лепажем, Панорамная фотография: Катрин Хайт.



    Современники отмечали, что работа Эмиля не впечатляла своей красотой. Даже его соотечественники не воспринимали ее как серьезное произведение. На сайте, где скульптура, есть слова Родена, в которых он подчеркивает: «На памятнике, на заднем плане, в виде…ээ…колонны…написаны главные работы Жюля». Восприятие этого цилиндрического обелиска обусловлена нашим невежеством. Можно предположить, что автор хотел изобразить маяк. Во всяком случае, на сегодняшний день остаются останки Жюля, его родителей, Эмиля с его женой Розой Люси Монкюн, о которой практически ничего не известно. Они поженились через несколько месяцев после смерти Марии, 14 февраля 1885- го, в год, когда Софи Шаппи сожгла свои дневники. Нас не удивляют даты, так как в те времена, браки могли регистрироваться практически на следующий день. Эмиль, рожденный 20 января 1854 года, покинет этот мир 19 июля 1938 года, в возрасте 84 лет.



Но он продолжал рисовать и рисовал на протяжении всей своей жизни. На Парижском салоне 1889 году он был отмечен жюри. Предположительно после смерти Марии именно он представил в доме Башкирцевых писателя Андре Терье, которого мы видим на портрете, написанным Жюлем, с посвящением: «Моему другу Андре Терье». Неудавшиеся попытки Марии найти издателя для своего знаменитого дневника. Полная версия наконец-то была завершена в 2005 году. Она называется «Дневник Марии Башкирцевой Де Амис», и включает в себя 16 томов. Ее матери повезло, исполнить ее последнюю волю и отобрать тесты, хотя она и яростно осуждала искренность Марии. С другой стороны Терье издал только то, что было возможным опубликовать в ту эпоху. Результат нам давно известен: бестселлер во всем мире, рекордные продажи,             вплоть до конца ХХ века, начиная с 60-х годов причудливый стиль и претензии на аристократизм, обусловлено ее забвение. Конечно, мы убеждены, что Эмиль не несет никакой ответственности в этом вопросе.


Эмиль Бастьен-Лепаж, Андре Терье, 1878.

    Архитектор был вдохновлен работой с ценными металлами, когда приступил к созданию своего самого известного произведения – православной часовни Марии Башкирцевой, расположенной на кладбище Пасси, в самом центре Парижа: на противоположном берегу Сены через парк расположена Эйфелева башня.




    Часовня Марии Башкирцевой хорошо обозрима с двух точек: непосредственно на самом кладбище, а так же с Эйфелевой башни. В мраморном склепе воспроизводится атмосфера мастерской, в которой Мария работала, с одной из ее незавершенных картин «Святые женщины» на заднем плане.
Справа и слева скульптурные изображения ее родителей, Марии Бабаниной и Константина Башкирцева.


Внутренний вид часовни.


Скульптура Марии Башкирцевой, созданная Рене Сен-Марсо, художником, который так восхищался Марией. Это произведение в настоящее время является достоянием Музея западного искусства Токио.

Внутри и снаружи часовни изображены многочисленные предметы роскоши.


Один из витражей задней части здания, расположенный над живописью Марии и деталь одной из внешних стен со стихами Андре Терье: «О Мария, о белая лилия, сияющая красота /вы не померкнете в этой ночи/ваш дух жив, светлая вам память/и бессмертные духи цветов всегда прибывают рядом с вами».


Мария изображена лежащей в мраморной кровати подземного склепа.


Могила Марии в подземной части ее часовни.




    На сегодняшний день часовня закрыта. Она до последнего, порядка 10 лет поддерживалась друзьями Марии Башкирцевой. Но по просьбе родственников, которые опасались разграбления часовни, а больше всего переживали из-за картины, которая в настоящее время является собственностью Третьяковской галереи, администрация кладбища Пасси запретила вход в нее. Давно уже не чистится интерьет. 

Мы знаем, что Эмиль Бастьен-Лепаж пробовал оформлять интерьеры по собственным проектам, в частности для магната и мецената Мориса Фенайлла, в Нёйи-сюр-Сен, недалеко от Парижа. Но к сожалению, не один из проектов ему так и не удалось воплотить в жизнь. Можно с уверенностью сказать, что незримое присутствие Марии Башкирцевой сопровождало его в течение всей его жизни. Часовня на кладбище Пасси обессмертила ее.  

© José H. Mito
© Хосэ Мито 



Síguenos también en

Comentarios

ARTICULOS de este BLOG